Дом Люцифера - Страница 101

101

Затем достала из сумки «узи». И, держа это грозное оружие в руках, привалилась спиной к двери.

И Джон сразу же заметил, как изменилось выражение ее лица — стало жестким, настороженным. Лицо настоящего профессионала. Она охраняла не только эту женщину с ребенком, но и его, Смита. Такой Рэнди он еще никогда не видел. Она всегда была такая независимая, живая, страшно самоуверенная. Познакомились они лет семь тому назад, и при первой же встрече она показалась ему интригующе привлекательной. Да, он хотел поговорить с ней о смерти ее жениха, о своем чувстве вины и величайшей скорби, но тогда это было просто бесполезно.

Позже, когда Смит заехал к ней домой в Вашингтоне, хотел извиниться за смерть Майка, как-то объясниться по этому поводу, в квартире у нее он встретил Софи. Ему так и не удалось изменить отрицательного отношения Рэнди к себе, но любовь к Софи затмила все, и это казалось уже не столь важным. Теперь же он должен рассказать Рэнди об убийстве Софи, и он страшился этого разговора.

Смит вздохнул. Ему мучительно не хватало Софи. Всякий раз, глядя на Рэнди, он чувствовал, что тоска охватывает его с новой силой.

Джон помог женщине перепеленать ребенка. Она подняла на него глаза и улыбнулась.

— Вы уж извините меня за маленький обман, — вдруг сказала она на чистейшем английском. — Когда на нас там напали, единственное, чего я боялась, так это того, что вас схватят. А потому решила не показывать, что я тот самый человек, которого вы ищете. Я и есть доктор Радах Махук. Спасибо, что помогли спасти жизнь этому малышу. — Она улыбнулась ребенку и, склонившись над ним, продолжила осмотр.

Глава 32

9.02 вечера

Багдад

Доктор Радах Махук печально вздохнула.

— К сожалению, мы так мало можем сделать для наших детей. Да и вообще для всех больных и раненых Ирака.

На смотровом столе лежал младенец — как оказалось, девочка, — и врач продолжала прослушивать с помощью стетоскопа ее грудную клетку. Затем осмотрела ушки и горло ребенка, измерила температуру. Малышке было месяцев шесть, но выглядела она как четырехмесячная. Джон отметил, насколько девочка истощена, как прозрачна и синюшна кожа на ее конечностях. Белки глаз с желтоватым оттенком, вены почти не просматриваются, что указывает на недостаток витаминов. Эта кроха не получает должного питания.

Наконец доктор Махук кивнула, отворила дверь и позвала медсестру. Протянула ей девочку, нежно погладила по щеке и стала давать указания на арабском:

— Искупайте ее. Она чудовищно грязная. Но только в прохладной воде, это поможет сбить температуру. Я скоро подойду к ней.

Лицо у доктора Махук было встревоженное и усталое. Под большими темными глазами залегли синие круги. Рэнди, знавшая арабский, спросила:

— Что с ней?

— Хронический понос, среди прочих проблем, — нехотя ответила педиатр.

Джон кивнул.

— Что является здесь вполне обычным явлением, учитывая условия, в которых живут люди. Когда вода из канализации попадает в питьевую, дизентерии и прочих желудочных заболеваний не избежать.

— Вы правы. Пожалуйста, присаживайтесь. Расстройство желудка, дизентерия — явления здесь вполне обычные, особенно в старых районах города. У ее матери дома еще трое детишек, у двоих развилась мышечная дистрофия. — Она устало пожала плечами. — Вот я и уговорила отдать малышку мне, посмотреть, чем тут можно помочь. Завтра утром мать явится сюда и будет требовать ее обратно, но она сама все время недоедает, а потому грудного молока не хватает. Но, может, к этому времени мне удастся подыскать для бедняжки какой-нибудь хороший йогурт.

Доктор Махук присела на край смотрового стола. На ней было простое хлопчатобумажное платье в цветочек, теннисные туфли, белые носки. В Ираке люди отчаянно боролись за выживание. И для врача, чьи работы были известны на весь мир, которая некогда объездила чуть ли не весь земной шар, выступая на различных конференциях и симпозиумах, главной заботой стало раздобыть хотя бы немного лекарств и йогурт, который мог спасти умирающего от недоедания ребенка.

— Я высоко ценю вашу прямоту, — сказал Джон, расположившийся в шатком кресле у письменного стола. Он оглядел спартанскую обстановку этого помещения. Его охватило нетерпение. Пора, наконец, перейти к главному, к тому, за чем он сюда пришел. Однако он сделал над собой усилие и сдержался. Эта женщина и без того пошла на огромный риск, согласившись ему помочь. И он был очень благодарен ей за это.

Доктор Махук пожала плечами.

— Это мой долг. Я просто не могу поступать иначе. — Она сняла шаль, встряхнула головой. Темные длинные волосы облаком рассыпались по плечам. И она сразу стала выглядеть моложе, но все еще немного сердитой. — Чем, как вы полагаете, все это может кончиться? — Темные глаза ее гневно сверкнули. — Я выросла в прекрасное время. Самый разгар, торжество демократии. Иракцы были полны надежд. Меня послали в Лондон, учиться в медицинском колледже, потом — в Нью-Йорк, где я проходила практику в пресвитерианской больнице. Потом вернулась в Багдад и основала эту детскую клинику и стала ее первым директором. И не хочу стать ее последним. С тех пор, как Саддам стал президентом, все изменилось.

Смит кивнул.

— Да. Тут же бросил Ирак в пучину войны с Ираном.

— Просто ужасно! Погибло так много наших сыновей. Но после восьми лет кровопролития и пустых лозунгов мы, наконец, подписали соглашение. И получили право передвинуть нашу границу на несколько сот метров от центра Шат аль-Араб к восточному его побережью. Тысячи погубленных жизней ради какого-то незначительного пограничного конфликта! А затем еще один плевок в лицо народу. В 1990-м мы возвращаем эти земли Ирану в качестве подкупа, чтобы они помогли нам избежать войны в Персидском заливе. Просто безумие какое-то!.. — Губы ее скривились в насмешливой и скорбной гримасе. — Ну, а потом, разумеется, Кувейт, и эта ужасная война, и эмбарго. Мы называем это аль-хиссаром, что в переводе означает не только полную изоляцию, но и окружение враждебными нам странами. Весь мир Против нас. А Саддама вполне устраивает эмбарго, потому что на него можно свалить все проблемы. Самый мощный и действенный инструмент сохранения власти.

101